КЛАССИКА «КЛУБА ДС»
До отъезда за границу писатель Василий Аксёнов был постоянным автором «Литературной газеты», где часто публиковались его рассказы, статьи, отрывки из романов. С появлением «Клуба 12 стульев» он абонировал себе место и здесь.
По непонятным причинам «клубное» творчество В. Аксёнова выпало и из его поля зрения - в многочисленные сборники эти юмористические произведения не включались и ускользнули от внимания Администрации. В первый, ставший затем хрестоматийным, сборник «Клуб 12 стульев» вошёл его рассказ «Поэма экстаза», во втором он вообще не был представлен. В третий был включён рассказ... «Поэма экстаза».
Помимо этого 1 января 1991 года читателям «ЛГ» был сделан новогодний подарок -выпущен спецномер «Алмазный фонд «Клуба 12 стульев». Нужно ли добавлять, что и там Василий Павлович был представлен «Поэмой экстаза».
Между тем 16-я полоса дала путёвку в жизнь многим рассказам Аксёнова, среди которых «Вывод нежелательного гостя из дома», «Романтик Китоусов, академик Великий-Салазкин и таинственная Маргарита», «Феномен «пузыря» и другие. Каждый из них принадлежит к вершинам юмористической новеллистики. Рассказ «Мечта таксиста» впервые был представлен. В третий был включён рассказ... опубликован в № 35 в августе 1970 года.
Однажды Алик Неяркий записался в Энский таксопарк. Наставником и сменщиком его стал Ральф Понтягин, старый опытный московский таксист.
Всем известна песня, в которой звучат волшебные и правдивые слова:
Есть одна у лётчика
мечта —
Высота, высота...
Лётчик мечтает о высоте, подводник - о глубине, Ральф Понтягин мечтал о Ване-золотишнике. Мечту эту Понтягин лелеял с самого начала пятидесятых годов и не расставался с ней никогда, она его грела. Выглядела эта мечта так. Вот идёт Понтягин, посвистывая, пощёлкивая зубами, вдоль очереди «гостей столицы» на Казанском вокзале. Вяло покрикивает: «Кому на Савёловский?.. Кому в Фили?» И вдруг — бенц! Идёт, идёт любимый Ваня-золотишник в телогрейке из трико «бостон», в малахае из чернобурок, с двумя деревянными чемоданами на замочках. Идёт огромный, румяный, уже малость «на косаре», весёлый и добрый. Влезает Ваня прямо в понтягинскую машину, - знает куда! Влезает, развешивает по всему салону гирлянды сторублёвок... Едем, как на свадьбу!
— Оттуда? — спрашивает Понтягин с трепетом.
— Оттуда, — басит Ваня.
— Понимаю, — радостно говорит Понтягин. — Копаете?
— Копаем, — говорит Ваня. — Давай-ка, шеф, мы с тобой до Сочей прокатимся, искупаться охота...
Вот какой у Вани принцип — живу и наслаждаюсь!
— Фантазия, фикция, — усмехался на эту мечту Алик Неяркий. — Таких «золотишников» сейчас не бывает. Сказки сочиняешь, Понтягин.
Но у пожилого человека мечту отобрать трудно. Понтягин отмахивался от слов Неяркого и видел прямо как наяву... Вот он подъезжает к Домодедовскому аэропорту, где финишируют, как известно, транссибирские лайнеры. Стоит Понтягин в стороне, терпеливо ждёт, всем отказывает. Молодожёнам отказал — раз, Никулину, Вицину и Моргунову отказал — два, блондинке в макси отказал — три!!! И вот она, награда за терпение, — идёт, идёт прямо к нему любимый Ваня-золотишник.
Вот мчатся они ночью к огням столицы. Ваня на заднем сиденье икру лососёвую кушает, коньячком клокочет, а Понтягин от счастья поёт, смотрит на преогромнейпшй, со «Спидолу» величиной, самородок с надписъю: «Ралъфу от Вани. Из Сибири с любовъю».
— Про самородок - это ты здорово, - раскрыш рот Алик Неяркий. - Самородок - это крепко, а вот насчёт икры, это уж ты брось!
А вот однажды прямо в центре, не поверите ли, на Плющихе, в самой заурядной толчее влезает в понтягинскую машину Ваня-золотишник, голодный и холодныш и без рубля денег. Бывает так? Я спрапшваю - так бывает? Конечно, бывает, и никто не гарантирован.
Ведёт Понтягин Ваню-золотишника к себе домой, знакомит с супругой, с братьями, хлебают они совместно борщ, давят флакон, откровенничают.
Укладывает Понтягин Ваню-золотишника на главную койку, ночью встаёт, поправляет одеяло.
На следующий день Понтягин покупает Ване туфли, кашне, билет до места жительства, даёт три рубля. До свиданья, Ваня-золотишник! Жду тебя на следующий год, Ванята, дорогой ты мой человек!
— Ведь мне, Алик, от него никаких бешеных денег не нужно, — вдруг признался Понтягин Неяркому. — Мне важно, чтоб он был, Ваня-мой-золотишник, чтоб существовал в природе...
— Вот это я уже понимаю, — солидно сказал Алик. — Понимаю и уважаю вас, Ральф Понтягин, за красивую человеческую мечту.
